- Понятно. То есть это стало достаточно доступным, чтобы дойти до тех, кто особых талантов в этой области не имел.
- Было широко известно - даже в советской прессе освещалось - что когда СССР стал получать большое количество валюты за нефть, вот, он стал закупать в том числе и лёгкую промышленность.
- Понятно. Вот что мне ещё интересно. Что вы можете рассказать про самиздат, диссидентов и всякое такое вот? Вы какое-то отношение к этому имели, не имели или как?
- Нет. Я, скажем так... До армии самиздатовских книг видел ровно три. Причём из них реально самиздатом была только одна и она была совершенно безобидной. Это в турклубе издали сборник туристских песен. Там был Визбор, там был Ким, там был... Ну, вот, барды.
- Понятно. Высоцкого какой-нибудь кусок.
- Нет, Высоцкого не было. Были именно барды туристические. Туристы у нас, что интересно, Высоцкого почти не пели. И был "Мастер и Маргарита", который тогда прошёл мимо меня. Это были вырезки из журнала - когда его опубликовали, самопереплетённые. И была распечатка "Архипелага ГУЛАГ", который я видел, но он совершенно не заинтересовал меня тогда. Это был седьмой или восьмой класс, я это дело увидел, кажется, у двоюродного брата, спросил что это, он сказал "Солженицын" - ну, Солженицына я знал, я сказал: "А". То есть самиздата не было.
- Не было в смысле в вашей жизни, так-то был.
- Да, в моей жизни.
- А вот это движение, люди оппощиционно настроенные и политически активные - они в вашем окружении были?
- Пожалуй, что нет. Папа иногда садился крутить ручки приёмника, но у нас очень серьёзно глушили. И "Голос Америки" и прочее поймать было не реально. Это единственное диссидентское действие, которое я помню.
- А в ВУЗе? Какие-то студенческие тусовки?
- В ВУЗе у нас была очень серьёзная провокация:) Причем, как я понимаю, это была провокация КГБ. Собрали нас а какой-то группе, сказали, что будет опрос по классической музыке. Принесли магнитофон, поставили, сказали: "Узнаете ли вы эти фрагменты музыкальных произведений". Там двадцать... Да, по-моему двадцать фрагментов вперемешку было и там были такие, как "К Элизе" Бетховена и сразу после неё шли позывные "Немецкой волны". Потом шёл Моцарт, а потом "Радио Швеции" или "Голос Америки". Это ведь тоже фрагменты музыкальные. И, что самое смешное, я половины не знал, но ребята сказали. Радио Пекина было, я хорошо помню. Кто-то даже написал.
- И?
- Но это не имело никаких последствий. Потому что я тоже написал про "Голос Америки". Нет, последствий никаких не было.
- Интересно. Видимо это уже какие-то причуды специфические позднего СССР. В общем, понятно, с диссидентсткими делами вы не близко знакомы были. Вообще странно - казалось, что к концу восьмидесятых этого добра было столько, что трудно было оказаться совсем в стороне. Или как-то всё-таки вам удалось?
- В стороне от движения я не был. Но... Как сказать. Например, у нас на потоке было несколько активных таких демократов и прочее, и прочее. Я рад ними... Я их троллил. Я их троллил потому что... Ну, как сказать. Сейчас я не хочу в это углубляться. Наверное, свойство характера. Не люблю тез, кто начинает впадать в какой-то такой уж пафос.
- Я понял. Мы с вами всего два часа разговариваем, но это уже даже за эти два часа мне понятно. Это у вас действительно свойство характера такое, похоже. Вы и в коммунизм не очень, и сюда. Скептическое отношение почти ко всему, так я понимаю.
- Да, пожалуй.
- Вот что ещё мне отдельно любопытно, причём именно про Уфу. А что у вас было с религией?
- У нас очень уважали мулл.
- А они были?
- Они были. У нас была соборная мечеть, неподалёку от нас. У нас была ещё одна мечеть - она была далеко. Муллы были очень корректные. Мы с ними разговаривали. Они были очень всегда эрудированные, спокойные, вежливые. В девятом-десятом классе с ребятами мы почему-то прошлись по церквям. Готовились к экзаменам выпускным и что-то решили прогуляться-проветриться и что-то - не ближний свет - но мы дошли до известного уфимского храма, зашли внутрь и перекинулись несколькими словами со священником. И заходили точно так же в мечеть. Всегда встречали очень хорошее, доброжелательное отношение, никто нас не выгонял, на все вопросы отвечали, говорили, конечно, вы н здесь пробыть. Только в мечети разуться надо, в церкви с головы всё снять. То есть, вот так вот. Какой-то антирелигиозной пропаганды - она если и была, то в каком-то театральном виде. Например, устраивал что-то райком комсомола, кому-то поручалось сделать какой-то доклад, доклад читался, но он не затрагивал каких-то внутренних струн. Мы, в татарских семьях - муллу не приглашали на похороны или на поминки, никах тогда не читали (Пояснение от Фарита: "никах" - это молитва при бракосочетании) - это было уже как бы за гранью. Это был вызов. И за это могли и настучать по голове. А были очень развиты так называемые бабушки. То есть поминки, собирается родня и приходят бабушки, они читают Коран. И это было нормально, там сидели и коммунисты, сидели и комсомольцы и никто не считал, что это что-то такое. Это был своего рода институт. Татарские семьи раз в несколько лет организовывали большие поминки, как правило, их приурочивали к годовщине смерти близкого родственника. Скажем, пять лет со дня смерти мамы. Собиралось много людей, готовили традиционный набор блюд - илеш (овощи, отваренные в крепком мясном бульоне), лапшу, губадию (пироги с рисом, красным творогом и сухофруктами). С бабушкой договаривались заранее, какой-нибудь родственник с машиной ехал за ней. Как правило, это были совсем старенькие бабушки - от "обычных" они отличались четками и платком, то есть какого-то особенного облачения не предусматривалось. Она садилась за стол вместе с гостями, общалась обычно на равных. Так как на таких поминках появлялись совсем дальние родственницы - порой заранее и не угадать было, кто именно приглашен "на чтение".
После того, как все покушали - начиналось само чтение. К тому времени писали поминальный список - все гости, кто хотел (то есть все) составляли список умерших родственников и передавали ей. Она читала молитву, все молча сидели и слушали, сложив ладошки чашечкой, в нужных местах говорили "Амен" и "умывались". Молитву бабушка читала всегда по памяти, потом брала список (чаще всего она просматривала его до чтения, чтобы не ошибиться в именах, если ей что-то было непонятно - спрашивала, как правильно и пр.) и перечисляла с него. Потом завершение, ну и все. Бабушке обязательно давалось с собой со стола всего понемногу, остальным гостям обычно тоже.
А на каком языке бабушки читали Коран? Они знали арабский? Или на татарском, на русском?
- На арабском. У каждой бабушки была рукописная книжка с молитвами, они читали из нее (наизусть, как правило, но книжечка перед ними лежала).
Такая книжка, кстати, и у моей бабушки была - возможно, ее тоже приглашали. Это очень старые "артефакты", как я понимаю, самопереписанные суры.
Тут еще надо помнить, что тогдашние старики учились читать и писать по татарски в те времена, когда тот основывался на арабском алфавите. Сохранились письма бабушки - они написаны по татарски, но арабской вязью.
С этим вообще в начале века было "весело" - сразу после революции арабский алфавит запретили, а татарский перевели на латиницу - и я знаю людей, которые учились на ней и они переписываются с друзьями с использованием латиницы. А потом столь же спешно перевели на кириллицу - и так продолжается до сих пор.
- А скажите - на исключено, что я сейчас скажу глупость, я не осведомлён, но насколько я слышал по мусульманским традициям хоронить положено а тот же день, до наступления ночи.
- Нет, не было у нас этого обычая.
- Такой традиции не было или её просто не соблюдали?
- Не соблюдали. И, насколько я понимаю, серьёзной такой традиции не было. Мы хоронили дедушку, например, пригласили муллу сразу же, и он совершенно спокойно сказал: "Оформляйте документы". А они оформляются не сразу же. "Когда будете готовытовы, мы приедем, обмоем, гроб не покупайте, похороните без гроба, я вам помогу с саваном". Я вот лично обмывал с дядей дедушку.
- Это какой год?
- Девяносто третий.
- Понятно. А какое место в советском обществе занимали те же муллы? Они были кто? Они же, получается, не работали? Или как?
- Вот этого я не знаю. Каков был из правовой статус - не знаю.
- Но они были. Мечеть стояла и муллы были.
- Да.
- Как и храм стоял, и священник был. Кстати, это очень интересно. Поговорить бы мне с кем-то, кто имел отношение к религии в то время. Потому что правда интересно, они существовали как кто?
- Совершенно официально существовал ДУМЕС - духовное управление мусульман восточной Европы и Сибири. И у нас была епархия, то есть, мы знали, где этот дом. Как я понимаю, это было совершено официально, это не подпольная Церковь была. Были они госслужащими или как...
- Вот, прям любопытно, как это было организовано. Так, теперь вот что ещё. Жильё. Расскажите, как у вас с ним обстояло. Общая схема мне ясна, но очень интересны частные случаи. Какое оно у вас было, как вы его получили.
- Когда я родился, мы жили у родни. Ещё до отъезда в Арсеньев папа получил квартиру. Причём, насколько я знаю, папу до сих пор очень сильно ругают, поскольку он мог получить квартиру побольше. Ввиду того, что моя бабушка, его мама, была мать-героиня. У неё было двенадцать детей. Тем не менее, мы получили двухкомнатную квартиру в хрущёвке. И а ней прожили мы до 84-го года. После этого мы объединились - была двухкомнатная квартира и комната в коммуналке дедушки. И в результате обмена переехали в трёхкомнатную квартиру. Неподалёку. Мама до сих пор в этой квартире живёт. Я жил с ними, потом женился и сейчас живём на съёмной. У нас есть ещё квартира, но пока мы туда не переехали. Но это уже дела...
- Да, это уже не СССР. Фарит, а когда вам было лет двадцать, двадцать два - это ещё вполне советские годы - как вы себе представляли свои планы по обзаведению жильём? Вы ожидали, что получите квартиру от государства или нет? Если ожидали, то как быстро? Какие у вас были по вашим ощущениям перспективы?
- В 91-м году я пошёл в профком и записался в очередь на жильё. В университете. Я его закончил, тут же начал а нём работать и даже успел посмотреть на себя ив этой очереди. Номера я не помню, но какой-то достаточно большой.
- Но вы ожидали, что примерно когда квартиру получите? Ну, вот, например, сейчас заканчивает мальчик ВУЗ. Ему 22 года. Он примерно прикидывает свои планы и понимает, что сейчас я буду работать за такую-то зарплату, я могу рассчитывать на такую-то ипотеку и примерно лет через двенадцать - пятнадцать, если так, то так, а если эдак, то эдак... У него есть какие-то примерные прикидки. А какие прикидки были у вас тогда? Через сколько лет вы могли рассчитывать, что квартиру получите?
- Пожалуй, что моё поколение... Если бы я был года на четыре старше, я бы что-то прикидывал. Здесь я закончил институт в 91-м году, когда начался уже полный развал. Поэтому получить квартиру я не рассчитывал наверное ни минуты.
- Фарит, а вот такая штука. Я в нашем разговоре уже как минимум второй раз замечаю интересную вещь. Ощущение, что вы в принципе меньше думали о будущем, чем, условно говоря, я в вашем возрасте. А я в вашем возрасте жил уже в конце 90-ых. Вы не очень-то думали, что там как будет с армией, вы не очень-то думали, что там как будет с жильём. А всё-таки конец ВУЗа это уже двадцать два года. Это было сколько-то типично или нет? То есть, жизнь катилась по накатанной и как оно там будет - можно особо и не думать. Или это ваша личная особенность? Или мне кажется вообще?
- Я думаю, это моя личная особенность. Потому что меня окружали люди, у которых был очень чёткий план на будущее. Они знали, чем будут заниматься сейчас, чем будут заниматься через год. И многие эти планы реализовали. Наверное мой недостаток а том, что у меня таких жёстких планов... Если они и появились, то не в столь молодом возрасте. Сейчас они есть, конечно, реализуются потихоньку. Тогда в каком-то смысле я плыл по течению.
- Вот да. Если честно, то меня ваш рассказ про армию просто поразил. Для меня это выглядело так: человеку угрожает колоссальная опасность, а он во-первых её игнорирует, а во-вторых, когда эта опасность актуализировалась, какой-то там указ вышел, он толком на это внимания не обращает. Как так вообще?? А вот, как-то так. Меня это прям удивило, честно говоря. Но все разные, у всех всё по-разному. Так, теперь последняя наверное из заранее заготовленных мной тем. Медицина. Каковы ваши впечатления о медицине того времени? Насколько она была хорошая, бесплатная, доступная? Как бы вы её оценили?
- Сложный достаточно вопрос. Дело в том, что я не был болезненным ребёнком. Я не лежал в больницах. Все мои обращения по врачам это были ангины, ОРЗ, гриппы и всё.
- Ну, родственники, то, сё.
- Мне запомнилась такая вещь. У меня хороший был друг - и есть, конечно же, сейчас - он очень хотел стать хирургом. Поступил после школы в мединститут. И подрабатывал в больнице санитаром. Он устроился в огромную, новенькую, только что открывшуюся больницу. Я к нему туда зашёл как ран незадолго до армии. Мы с ним там немного погуляли, он мне кое-что показал, подурачились. И я ему сказал, что недавно был в другой больнице, и она произвела на меня удручающее впечатление. Она буквально чёрная, закопчёная, очень старое здание, грязные стены, которые уже невозможно наверное отмыть, а как у вас здесь здорово, красиво и так далее. И Марат мне на это говорит, что да, это верно, но если посмотреть статистику, то в той больнице процент осложнений после операций в пять раз меньше, чем у нас. Я это понял так, что главное это всё-таки человек, главное это всё-таки врач. И даже шире, это коллектив врачей. И в этом плане мне, наверное, на советскую медицину пожаловаться нельзя. В том плане, что я всегда получал какое-то адекватное отношение. И не только я, но и мои родные, с которыми я общался. Конечно, чисто технически это отличалось от сегодняшних вещей, но, тем не менее, всё, что можно было делать, у меня такое впечатление, делалось. У меня был аппендицит в 84-м году. Ну, что. Скорая приехала. Меня прооперировали. Проперировали нормально, без проблем. Полежал в, конечно, не очень удобной палате. Но я понимал, что я тут не самый главный пациент, там лежали дяди с очень серьёзными проблемами. В общем-то нормально.
- Любопытно, что практически дословно то же самое могу сказать то себе я. Был аппендицит, приехала скорая, привезли, прооперировали, полежал в палате, выписали домой, всё нормально. Только у меня это был год какой-нибудь шестой-седьмой, что-то в таком роде. Нет, наверное раньше, может быть четвёртый- пятый. Просто понимаете, Фарит, какой момент. Что мне интересно. Часто приходится сталкиваться с рассказом такого типа - "если в СССР человек заболел, то его лечили бесплатно, качественно, всё что угодно тему будет". Это не вполне согласуется с тем, что представляю себе я - причём не вполне согласуется примерно из тех же соображений, которые описывали мне вы, говоря о советском прошлом. То есть, откуда вы знали, что всё было довольно фигово до и помимо той волны разоблачений? Да вот, из каких-то общих соображений. Мне трудно себе представить, что всё было так замечательно и прекрасно с медициной, потому что... Ну, я не знаю. Не бывает так. Так мир устроен. Ну, и какие-то фактические отголоски до меня тоже доносятся.И мне интересны ощущения людей, которые тогда жили, от той медицины, с которой они имели дело. Вот, заболела бабушка, заболела соседка. Всё равно же люди вокруг есть. Разговоры ходят. И вот ощущение, что если человек заболел, то его будут лечить всеми возможными способами - и вылечат, ну, если случай не безнадёжный. Или не совсем так. Или чего-то нету, куда-то не кладут, а там надо делать, то доставать, договариваться. Вот как это было с такой точки зрения? Вот на ваш взгляд. Я понимаю, что вы были молодой парень, и вас это мало касалось. Но всё-таки. Люди же вокруг.
- Я понимаю, но... Слава Богу, но как-то так выходило... Вот, один из моих дядей заболел диабетом, причём очень сильно. Заболел в 69-м году. Заболел он действительно очень сильно, и ему говорили, что долго вы не проживёте. Но он прожил до 88-го. То есть, после этого он прожил ещё двадцать лет. И он регулярно ложился в больницу. То есть, а его случае медицина сработала хорошо. Правда, он был достаточно такой... Как бы сказать. Из людей, которые умеют жить. И наверное ложился как бы так - по блату...
- Знал людей, знал места...
- Да. Не с закрытыми глазами он туда шёл.
- Фарит, а вот, совсем грубо говоря. Кто-то Урал с лестницы, у кого-то сердечный приступ, и вы вызываете скорую. Я понимаю, что могло быть очень по-разному. Но вот всё же, чисто такое ощущение: она приедет через пять минут, через десять, через час? Как это ощущалось?
- Здесь надо учесть ещё вот что. У нас до 82-го года не было домашнего телефона. То есть, чтобы вызвать скорую, нужно было одеться, побежать к телефону-автомату. Ещё неизвестно, будет он работать или нет. То есть, ситуация была такая... Я немножечко отмотаю вопрос, вот в каком смысле. Он ведь об удовлетворённости, я правильно понимаю?
- Ну, в каком-то плане, да.
- Удовлетворённость зависит ведь от двух параметров. Не только от того, сто ты получил, но и от того,чего ты ждал.
- Да, конечно. Конечно.
- И вот В этом плане максимальная разница в уровне ожиданий. Я вспоминаю, чего мы ждали от скорой помощи. Да никаких особых чудес не ждали. Это сейчас мы, насмотревшись "Доктора Хауса", насмотревшись, как оно может быть, у нас может улететь в небеса уровень ожиданий.
- Да и то - "Доктор Хаус" это всё-таки не как оно может быть, а как его можно снять, как можно показать. Это разница.
- Да, естественно. Тем не менее...
- Да, понимаю. Уровень ожиданий это повышает.
- Мне кажется, что наибольшим отличием был уровень ожиданий. Уже то, что что-то сделают - это уже было хорошо.
- Понятно. То есть, если ты сломал руку, то тебя не бросят на сутки, а к тебе всё-таки приедут, тебя всё-таки увезут, наложат гипс и всё такое. А каких-то чудес мы и не ждём.
- У меня, например, мама заболела, я вызывал скорую. Пока я ждал скорую, я, конечно же, извёлся весь. Но приехали, начали лечить, а итоге всё было нормально. В итоге, думаю, что приехала скорая быстрее, чем ко мне, когда у меня был аппендицит. Тем не менее и ко мне приехали - ч был рад. Мне помогли.
- Знаете, Фарит, всё, о чём я хотел спросить, более-менее кончилось. Вот о чём ты хотел бы вас попросить. Может быть есть что-то,то чём я не спросил, но что вам самому кажется важным, интересным, о чём вы хотели бы рассказать.
- Я читал предыдущие интервью. Например, вы с Ником Саквой очень много проговорили о книгах.
- Так.
- Мне бы вот хотелось об этом рассказать. Дело в том, что когда мы въехали в нашу новую квартиру, двухкомнатную хрущёвку, с нами приехала только одна или две книги. Дело в том, что мама с папой они же приехали из деревни. Они жили в обшагаз, они жили у родни, они жили в съёмных квартирах. И никаких возможностей собрать библиотеку у них мне было. То есть, начинали мы, в общем-то, с нуля. Но папа был очень страстный книголюб и через пятнадцать лет, когда я впервые попытался каталогизировать, у нас было уже более трёх тысяч томов.
- Ого.
- И в значительной степени эта библиотека у нас сохранилась. Каким образом она наполнялась она так. Это стоит разделить на несколько частей. Папа был страстный, но немножко такой, не методичный. Он просто покупал всё, что есть.
- Это по-моему довольно частая ситуация.
- И он мечтал о том, что сядет и будет это читать. И эту мечту он так и не исполнил.
- Ага. И это по-моему тоже типичная ситуация, к сожалению. Вот, вы это говорите, и я своего дедушку узнаю.
- Эту мечту вместо него исполнил я. Потому что я, когда приехал... Я научился читать в Арсеньеве. И когда приехал, я бросался на абсолютно любые книги. Я помню, первая книга, которую я самостоятельно прочитал - это была "Дерсу Узала" Арсеньева - кстати, мы как раз купили её в Арсеньеве. Вторая книга, это была "Война и мир". Папа её где-то раздобыл и в какой-то момент я её прочитал. Я тогда, конечно, ни черта не понял, но это была такая, физиологическая потребность.
- Есть такое дело, понимаю.
- То есть, я должен был читать. Она сохранилась у меня до сих пор. Это уже не исправить. Так вот, что папа добывал, я тут же это читал и перерабатывал. В результате получилось так, что я остался без детских книг. Детские книги вообще были самый большой дефицит. И в тот момент, когда я должен был читать всякие "Трое из Простоквашино", Успенского и т. д. и т. п. всё это прошло мимо меня. Ничего этого у нас на было. Я то же "Простоквашино" прочитал, когда у меня средняя дочь родилась и я ей купил эту книгу и впервые её прочитал. Я могу вспомнить Волкова, "Волшебник Изумрудного Города" - которого я брал у своей одноклассницы. И то я всё это не подряд читал. "Семь подземных королей" я прочитал только классе в седьмом. Зато читал огромное количество литературы прочитал Теккерея, Стейнбека, Фрэнка Норриса, Диккенса - у папы хорошо получались англо-американцы. И я практически не читал фантастику. Папе она не попадалась. Когда люди говорят, что выросли на Стругацких, я стыдливо молчу, потому что я из не читал. У меня вот этот юношеский задор растратился на классику. На Чехова и так далее. Я более-менее сознательно стал читать фантастику, когда я в седьмом классе записался в читалку, она была далеко, но я туда ходил. И то мне не повезло. Я серьёзно и целенаправленно начал знакомиться с литературой такого рода - со Стругацкими, с Лемом, с Брэдбери в армии. В армии мне страшно повезло. Я же говорю - я в библиотеке был. А потом я был помимо всего прочего ещё и почтальоном. А наша дивизия просто по разнарядке закупала все толстые журналы. Я все из читал. То есть, можно сказать, что 86, 87 годы - я читал их все.
- А в армии была возможность из читать? Время, место?
- Да. Когда я был на втором году, такая возможность была. И а этом смысле моё воспитание - оно искажено. Именно поэтому я с большим трудом нахожу общий язык с любителями фантастики, фэнтези и т. д. и т. п.
- Интересная подробность. Я как-то по умолчанию считал, что и вы тоже. А значит, оказывается, не совсем.
- Не совсем. Я, например, достаточно критически отношусь к Стругацким. Наверное потом можно это вырезать, потому что...
- Да ладно уж.
- Когда их читаешь со второго по пятый класс - это одно. А когда после Чехова...
- А вы знаете, да, Фарит, есть такое дело. Я согласен. У меня так было не со Стругацкими... Хотя и со Стругацкими частично тоже. Я в подростковом возрасте страстно читал Перумова, всякого Владигора, Волкодава, Конана-варвара. Тогда это было отлично, сейчас, конечно, понимаешь, что это немного детское чтение. И Стругацкие тодеине так чтобы совсем без этого. Другое дело, что к ним своего рода импринтинг возникает. Если ты тогда из читал, то ты их нежно любишь.
- Да-да-да. А у меня этого импринтинга нет. И для меня это в некотором плане определённый барьер. Его порой достаточно тяжело преодолевать.
- Слушайте, Фарит, не удержусь. А Толкин?
- А Толкин это другое.
- Расскажите! Вообще не в тему, но мне интересно.
- 82-й год. "Хранители". Я совершенно случайно взял у своего соседа. И я заболел, и я болею до сих пор. То есть, я считаю, что это литература... Я не знаю, как это сказать. Будущего и прочее и прочее. Он мне не то чтобы очень нравится, но он во многом определил некоторые мои этические подходы даже к жизни и ко всему остальному. Но, правда, тут тоже - огромное количество поклонников Толкина меня таковым не считает. Я не считаю, что он католический, религиозный автор. Этику я полностью признаю и считаю это главным, но она у него всё-таки не религиозная. Как мне кажется. То есть, здесь тоже небольшое смещение. Опять-таки, троллил людей типа Анариэль и прочих, когда говорил, что он гораздо ближе к зороастризму. Это выводило её из себя, надо сказать.
- А с самим Толкиным, значит, сначала "Хранители". А потом?
- Потом был очень большой перерыв. Потом были все переводы, потом был оригинал, который я купил сразу, как только выехал за рубеж. И "Хоббита", и "Властелина Колец", и "Lost Tales", и "Unfinished Tales" я читал.
- Но оригинал и зарубеж это уже 90-ые видимо?
- Да, середина девяностых.
- И вы уже знали английский, могли этот оригинал читать свободно?
- Я в значительной степени учился английскому в процессе. Да, я знал. Но читать - это всё-таки другое. Но да, прочитал. Было очень интересно.
- И опять-таки, уже окончательно нема тему, но, а конце концов, пофигу, беру интервью я, что хочу, то и делаю. А когда и как у вас получился "Дневник одного орка"?
- Я сидел и вспомнил, что на следующий день у нас первое апреля. И у меня был лист черновиков от каких-то вычислений, и я стал записывать там же. Начинался-то он с очень коротеньких вещей. А на следующий день посмотрел, набил и отправил.
- А куда?
- В ФИДО. А конкретно... Вот даже интересно, куда же я это отправил? А! Я это отправил Владимиру Борисову. Просто потому, что я тогда отправлял всё, что пишу, ему, а он отправил это, что самое смешное, в (?).
- Куда?
- В su.perumov, перумовскую эху, плюс опубликовал это в бумаге, в одном абаканском еженедельнике (и даже прислал мне гонорар - экземплярами этого еженедельника). Он тогда у меня спросил, как подписать, я и придумал свой псевдоним. А в su.perumov решили, что автор "Дневника" - сам Влад. Он, правда, от этого всегда открещивался. А потом уже я признался и начал новые куски сам постить, но уже в свою любимую su.alt.tolkien.
- Просто у меня один из самых любимых фанфиков это именно он,"Дневник". Если брать фанфики не серьёзные, смешные, то он у меня в одном ряду со "Звирьмариллионом". Жалко, что он не вошёл в тот сборник со "Звирьмариллионом", он туда прекрасно ложился, просто как родной. Я очень "Дневник" тогда любил. У меня, помню, была какая-то распечатка, на принтере, который печатает точками - не помню, как она ко мне попала. Но, конечно, да, её читали и перечитывали с огромным удовольствием. Так что спасибо вам большое, это отличная штука, я очень рад, что она была в моей жизни. Так... Ладно, Фарит, тогда на этой жизнерадостной ноте можно и закончить, если, конечно, вы не хотите что-то ещё рассказать.
- Пожалуй, на этом всё.
- Хорошо. Тогда спасибо вам большое за этот разговор.