Одним стихотворением во ленте навеяло.
Вот допустим есть пленник и пленитель. Заключённый и тюремщик. И пленник не ползает на брюхе, ничего не вымаливает, а остаётся горд и отважен, прямо смотрит в глаза тюремщикам, ни в чём не кается, ничего не просит, а напротив, жжёт яростным глаголом...
То стихотворение было, кажется про Савченко. Точно уже не помню, и у кого видел его тоже не помню, но кажется именно про неё. Как раз в 16 году она в России была же, кажется?
Так вот, случай с Протасевичем ту мою мысль прекрасно иллюстрирует, кмк.
Когда героическая Савченко героически геройствует в страшных лапах российской государственной машины - не сдаётся, ведёт гордые речи, ходит в какой-то там футболке с лозунгами на груди, голодает и т. п. - это характеризует в первую очередь не её. А российскую государственную машину, те самые её ужасные лапы. И характеризует, внезапно, очень положительно.
И когда Протасевич признаётся, кается и всех сдаёт - это тоже характеризует в первую очередь не его, а то, куда и к кому он попал.
Именно такое вот по-моему должно сильнее вымораживать. Не "ах, меня поместили в такие условия, что по такой-то конвенции они могут считаться пыточными! Больше восьми часов в камере, рассчитанной на четверых нас было семеро и всё это время нам не давали пить!", а "обращение хорошее, никаких претензий нет, я очень раскаиваюсь".
Что характерно в России мы наблюдаем скорее первое.
Впрочем, нет, не только первое. В случае с гибелью Тесака, например, скорее и второе. Но что-то как-то гибель Тесака правозащитников особенно не возбудила, насколько я могу судить.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →